РубрикиМедики и семья охинского ребенка не могут договориться о его лечении
Врачи настаивают на том, что мальчик может быть опасен для окружающих, а родные уверены, что он здоров.
Прямо сейчас в Охе разворачивается конфликт за ребенка. В его центре – семилетний Кирилл. С одной стороны – медики, которые рекомендуют срочно госпитализировать мальчика в туберкулезный диспансер, а с другой – семья Кирилла, которая настаивает, что ребенок здоров. В дело втянута и прокуратура.История началась в 2015 году, когда во время планового осмотра на флюорографии у Кирилла, которому тогда было пять лет, фтизиатр обнаружила изменения в легких и объявила, что у мальчика туберкулез и он нуждается в срочном лечении.
«Ребенок чувствовал себя нормально не было никакой симптоматики, присущей болезни, поэтому я стала настаивать на более обширном обследовании. Требовала провести томографическое обследование, у нас в районе есть томограф. С трудом, после моего обращения в прокуратуру, сына направили на КТ. В заключении написано, что обнаружены два кальцината. Это остаточное отложение солей кальция после какой-либо болезни. Других патологий не обнаружено. С этими результатами я пошла прямо к Владимиру Розумейко, тогда он был главврачом ЦРБ Охи. Он почитал документы и сказал: «Радуйтесь, у вас здоровый ребенок». Я обрадовалась, что ошибка исправлена. Но прошло два месяца, фтизиатр снова стала настаивать положить сына в больницу в Южно-Сахалинск или «она с полицией его у меня заберет», – рассказывает Юлия, мама Кирилла.
Почти год фтизиатр и мама мальчика не могли найти общий язык. Юлия приносила результаты анализов Кирилла, где сказано, что микобактерий туберкулеза в крови не обнаружено, и считала это основанием признать ребенка здоровым, но медики говорили, что кальцинаты – это, как правило, последствия именно туберкулеза, а значит, патология у мальчика была, это уже повод реагировать. Отношения накалились настолько, что мама Кирилла написала заявление об отказе наблюдаться у детского фтизиатра Охи, так как утратила к ней доверие.
Про фтизиатра, с которой конфликтует семья, руководство больницы отзывается как о требовательном враче: «Она категорична и жестковата в формулировках, но при этом мы спокойны в том смысле, что она четко придерживается стандартов лечения и все выполняет по протоколу».
Юлия решила провести независимую медицинскую экспертизу. Пришла на прием к мэру Охи Сергею Гусеву, он помог найти спонсора. Летом 2017 года Юлия повезла Кирилла в Хабаровск в краевую туберкулезную больницу. Обследования заняли две недели. У ребенка брали анализ крови, мокроту, провели рентгенологическое исследование. В результате комиссия из нескольких специалистов, в том числе хирург, рентгенолог и другие, вынесла решение – «впервые выявленные изменения перенесенного туберкулеза внутригрудных лимфоузлов с остаточными явлениями в виде крупных обызвествленных лимфоузлов без признаков активности. Третья группа ДУ». (Документ есть в распоряжении редакции.)
Получается, у ребенка был ранее воспалительный процесс, но на том этапе организм справился сам.
К третьей группе ДУ в принятой классификации относятся пациенты, излеченные от туберкулеза с большими и малыми остаточными изменениями. Им нужно наблюдение врача, но не требуется активное лечение и тем более госпитализация.
Сахалинские медики, которые отказываются принимать к действию заключение хабаровских коллег, говорят, что в нем есть ошибка – классификации по группам применяют ко взрослым пациентам, на детей она не распространяется.
«Сахалинский нефтяник» позвонил в хабаровскую больницу доктору Вячеславу Завойкину, который подписал заключение, но он от комментариев отказался.
Впрочем, тогда Юлия не стала уточнять все эти детали, а документ снова показала главврачу ЦРБ Охи и стала устраивать сына в школу.
Кирилл пошел в первый класс и проучился спокойно до февраля. Зимой, как мы помним, охинские школы ушли на карантин по гриппу, а когда открылись, Юлии сказали, что ее ребенка не возьмут.
«Сказали, что есть какое-то письмо фтизиатра, что мой сын туберкулезник, что он опасен для других детей и его нельзя пускать в коллектив. Что она прицепилась к моему ребенку? Он здоров, какие еще бумажки надо предоставить? Антибиотики, которыми лечат туберкулез, очень тяжелые, я не хочу, чтобы сына травили лекарствами, которые ему не нужны», – говорит Юлия.
Кирилла в класс в феврале все же вернули, но для него снова начался очередной круг обследований – КТ (в заключении все те же кальцинаты), рентген, а в апреле состоялась ежегодная комиссия, в ходе которой специалисты из областного центра обследуют пациентов с туберкулезом. Там снова постановили, что Кириллу нужно лечение, одновременно результаты анализов и снимки мальчика отправили в Санкт-Петербургский НИИ фтизиопульмонологии, крупнейший профильный научный центр России.
Оттуда пришло заключение: «Ребенок из контакта с мамой переносит туберкулез внутригрудных лимфатических узлов с поражением трех групп. Лечение не проводилось. На сегодняшний день присутствуют признаки активности. Терапия по первому режиму».
Терапия по первому режиму подразумевает серьезный полугодичный курс – два месяца интенсивного лечения антибиотиками в стационаре и еще четыре – поддерживающее лечение. Подобное невозможно пройти дома, врачи настаивают, что Кириллу придется лечь в областной диспансер в Южно-Сахалинске. Маму такая перспектива ужасает.
Подписала заключение Ирина Довгалюк, главный фтизиопедиатр Северо-Западного Федерального округа России, руководитель отделения терапии туберкулеза легких у детей ФГУ СПб НИИ фтизиопульмонологии Росмедтехнологий, профессор, доктор медицинских наук. Оснований сомневаться в ее компетентности или заподозрить в предвзятости нет.
Но Юлия считает, что это заочное обследование некорректно. Выписку из СПб НИИ она отдала на проверку юристам.
В этот, затянувшийся на два года, конфликт уже втянуто и региональное министерство здравоохранения. Там, по просьбе журналиста, подняли документы мальчика. Впрочем, долго вспоминать не пришлось – история на слуху.
«Ситуация однозначная. Полученный из Санкт-Петербурга ответ подтверждает диагноз, ранее установленный врачами Охинской ЦРБ. Заболевание является угрозой не только для ребенка, но и окружающих. Мальчик нуждается в срочном оказании медицинской помощи и лечении в условиях стационара. Игнорирование этих требований нарушает право несовершеннолетнего на получение медицинской помощи», – сообщили представители министерства.
Юлия боится, что ребенка отправят на госпитализацию с помощью полиции.
«Есть механизмы, чтобы обеспечить лечение ребенку, чьи родители от этого уклоняются. Но в данном случае, конечно, мы не будем привлекать полицию или угрожать, будем объяснять и убеждать. Нам бы не хотелось, чтобы это выглядело как конфронтация, мы должны сотрудничать и хотим этого. С мамой мы подобный путь уже прошли ранее. Тем удивительнее ситуация – она ведь и сама болела туберкулезом», – обещает заместитель главного врача Охинской ЦРБ по медицинской части Елена Баева.
Дело в том, что Юлия перенесла туберкулез несколько лет назад и, по словам врачей, также вначале отказывалась признавать диагноз и лечиться.
«Пришлось много разговаривать, убеждать. Встал вопрос, что из-за своего диагноза женщина может лишиться работы, она у нее была связана с общением с детьми. В результате мама полностью прошла все курсы лечения и все необходимые обследования. Она излечилась, а в 2018 году ее даже сняли с учета. Женщина получила терапию и поправилась, непонятно почему сыну она в лечении отказывает. Ведь сомнений в диагнозе мальчика нет. Более того, если раньше речь шла только о кальцинатах, то сейчас о том, что болезнь прогрессирует», – говорит Елена Баева.
«Алгоритм действий тут возможен только один – нужно ехать в Южно-Сахалинск, и если нет доверия фтизиатрам в Охе, общаться со специалистами областного диспансера. Снова сдать анализы, получить объяснения и консультации. Никто не будет давать препараты ребенку, который в этом не нуждается, но в данном случае мальчику помощь необходима», – утверждают в областном минздраве.
Врачи говорят, что успокоить маму может и еще одно обстоятельство – лечение туберкулеза вообще и туберкулеза лимфатических узлов – дело очень дорогостоящее (по некоторым оценкам, в прошлом году лечение одного пациента с этим диагнозом стоило более 600 тысяч рублей. – Прим. ред.). Никто не рискнет давать такие препараты без объективных доказательств их необходимости.
«Главное, что хотелось бы сказать маме Кирилла, – мы на одной стороне. Она хочет здоровья сыну, мы хотим того же. Надеемся, что сможем вместе помочь ребенку, но время, к сожалению, уходит», – говорит Елена Баева.
Пока не ясно, где встретит 1 сентября мальчик – за партой в своем классе, как хочет мама, или в туберкулезном диспансере, как настаивают врачи. Пока Кирилл не заразен для окружающих – туберкулезную палочку он не выделяет. Но, по мнению медиков, все может измениться в любой момент.
Самое читаемое
«Всю жизнь по тайге, там и обрела покой»: пропавшая накануне в Охе женщина была найдена мертвой
2646
Соболезнования родным выразил глава Охи Евгений Михлик.
2646
«Рыбаки слышали крики погибающей, но проигнорировали их»: беременная охинка рассказала, как возглавила поисковую группу и нашла тело пропавшей женщины
1630
В трехстах метрах умирал человек, а они не реагировали на крик о помощи: эта мысль не покидает Тамару, которая после встречи с рыбаками нашла тело.
1630
В Охе прошло первое заседание нового созыва Собрания
1296
Депутаты избрали председателя Собрания и его заместителя.
1296 Фоторепортаж
День города в Охе. 2 сентября 2023 года
Видео
Благодаря охинцу уничтожены бронированные машины, пикапы с боевиками и 40 националистов в зоне СВО
Архив номеров
