Охинские депутаты урежут эмоции

Напомним, в конце октября сотрудники «СахНИПИ» в Охе вышли на пикет. Они протестовали против условий перевода инженеров и проектировщиков на работу в Южно-Сахалинск. Людей не устраивали сроки оплаты аренды жилья, сокращение заработных плат.  

И. о. зампреда Собрания депутатов Андрей Силенгинский, предваряя рассмотрение вопроса, сказал:

«Все в курсе ситуации в «СахНИПИ». Был пикет. Они направили резолюцию в разные инстанции, в том числе и к нам. Сотрудников НИПИ не явно, но выкидывают на улицу. То есть в каком плане. Не прямо увольняют, а предлагают перевестись в Южно-Сахалинск на заведомо невыгодных, неприемлемых условиях. То есть люди теряют в заработной плате, потому что им оставляют тот же оклад, а надбавки меньше. И оплачивают аренду жилья только два месяца. Естественно, понятно, что особенно для семейного человека это практически нереальный вариант переехать в Южно-Сахалинск. Поэтому люди выходят на пикет, пытаются отстоять свои права». 

По просьбе депутатов был зачитан вариант запроса в адрес полпреда президента в Дальневосточном федеральном округе Юрия Трутнева, в Госдуму РФ, в министерство по развитию ДВ. Затем развернулась дискуссия, которая продолжалась почти час. Депутаты раскололись на сторонников и противников запросов в предложенном виде. «Сахалинский нефтяник» дословно приводит наиболее яркие выступления охинских депутатов. 

Петр Тарасюк: «Сперва расскажу одну байку. А потом выражу сомнения. В свое время была проведена колоссальная работа по субсидиям на Хабаровск. Неправильно поставленный вопрос привел не то что к отмене субсидий, а к повышению цен и вообще ликвидации этого направления как такового, осталось два рейса на Хабаровск. Мы сейчас ставим вопросы Трутневу. Я не думаю, что «СахНИПИ» делает что-то не в рамках закона. Я думаю, что они четко отпишутся по этому письму, что мы делаем на основании той статьи, этой статьи. Я не думаю, что у них нет юристов и они что-то нарушают. Если у них есть нарушения по коллективному договору. Может быть, депутатский запрос в прокуратуру. Ну я вообще такое письмо в таком виде, давайте. Ведь мы не можем повлиять на бизнес, и Трутнев не может прямо повлиять на бизнес. Можем только повлиять на то, если есть какие-то нарушения закона. Вот это письмо по большому счету в моих глазах ни к чему особо не приведет. Если мы хотим чего-то добиться, то, действительно, возможны только переговоры с «СахНИПИ» о том, чтобы здесь сохранять какое-то производство. Этой жалобой мы ничего не достигнем в моих глазах. Я ее не поддержу. Мы только усугубим». 

Евгений Козик: «Разрешите я отвечу. Смысл данного вопроса не состоит в том. Мы не профсоюзная организация. На сегодняшний день можно подкорректировать письмо, каждый имеет на это право. Мы выступаем как люди, которые здесь живут. От нас уезжают люди».  

Никита Бибик: «Сейчас суды рассматривают законность перевода. Может, суд их поправит. Мы занимаемся популизмом. Это письмо должно какие-то конкретные нести предложения. А вот рассуждать категориями – не отжимайте предприятие? Ну, мы с вами депутаты, мы не на улице митинги проводим. Мы должны рассуждать по законам, нормативным актам. Мы свои эмоции должны оставить за пределами этого зала в каких-то определенных ситуациях. Это письмо очень эмоциональное, я разделяю его. Но вот здесь сказано – фактическое закрытие. Какое фактическое закрытие? Выбрасываются на улицу. Письмо наполнено эмоциями, но мы с вами как депутаты должны руководствоваться нормативными документами, ссылками на законы, нормативные акты... Предлагаю, сделать запросы, проконсультироваться, чтобы нам дали информацию юристы, профсоюзы. Если есть нарушения, давайте приложим копии уведомлений и обратимся в инспекцию по труду от собрания. Надо узнать, какая есть производственная необходимость. Если вы у себя дома делаете ремонт и вам надо просверлить стену, вы у соседей тоже не спрашиваете. Если у института есть производственная необходимость, они тоже это будут делать. Но нам надо понять, как защитить интересы города».  

Евгений Козик: «Мы ссылаемся на слова президента, который призывает развивать Дальний Восток, и моногорода в том числе. «СахНИПИ»... она как бы, плевала на то, что говорит президент». 

Андрей Силенгинский: «Наши адресаты, которые мы выбрали, могут дать оценку целесообразности перевода людей. Мы считаем, что никакой целесообразности в переводе этого отдела в Южно-Сахалинск нет. Они аргументируют необходимостью физического контакта между отделами. Ну это нереально».

Никита Бибик: «Об объемах «СахНИПИ» мы откуда знаем. Может, они больше проектируют на юге острова. Там идет строительство – всякие «Горные воздухи», дома строят». 

Татьяна Шкурная: «Мы не о юге Сахалина, мы о севере Сахалина должны думать в первую очередь». 

Евгений Переверзев: «Конечно, поддержать наших сотрудников нужно. В таком виде я его тоже не поддержу. Во-первых, вот я читаю – «фактически речь идет о закрытии охинского филиала». Не идет речь об этом. Я сходил в институт и поговорил с руководителем, поговорил с частью работников. На 1 апреля этого года, сейчас я не знаю точной цифры, реально работали 130 человек. С 1 апреля стали получать люди, те 40 человек, которые работают в отделе проектирования, они стали получать уведомления... То есть те, кто занимается геологоразработкой, проектированием месторождений, инженерными изысканиями месторождений, они как работали здесь 90 человек, так и остаются работать. Филиал не закрывается. Те, кто занимаются инженерными изысканиями, здесь все лаборатории, которые просто так в Южно-Сахалинск не переведут, там места нет. Проектировщики, действительно, работают на компьютерах. Надо речь вести о них… Не все могут переехать в Южно-Сахалинск. Это может создать социальную напряженность, вот о чем надо писать. Не об этом в письме». 

Евгений Козик: «Процесс идет, идет постепенно. Никто вам не кажет, что завтра они предприятие закроют. Я разговаривал с работниками лаборатории. У них сокращения уже были. И они их ждут снова. Их сокращают партиями по два, по три, по одному. Потихоньку численность снижается».

Никита Бибик: «Здесь слишком много эмоций. Оценок таких, взятых с потолка. Если предприятие решило переехать и закрыть здесь филиал, никакими письмами и обращениями мы его не остановим. Наша задача, как минимум, что мы можем сделать, – помочь тем людям позаботиться об их условиях. Как это было в 90-х годах у «Сахалинморнефтегаза». Людям – льготную ипотеку. Выплачивала проценты, нефтяники выплачивали проценты своим коллегам за ипотеку, многие охинцы не получали там квартиры. Брали ипотеку, предприятие помогало, зарплаты и так далее. Сейчас они уже полноценные южносахалинцы. Если же здесь человек не хочет переезжать, тогда это должно быть сокращение работника. Пусть сокращение проводят и шесть месяцев платят зарплату, они будут искать работу. Вот о чем мы должны заботиться. Об интересах каждой конкретной семьи. Я думаю, что сотрудникам «СахНИПИ», если бы им предложили льготную ипотеку для переезда в Южно-Сахалинск, они бы согласились на переезд». 

Некоторые депутаты посчитали, что сокращение численности предприятия приведет к угасанию Охи как города. Но у этой позиции нашлись оппоненты. Никита Бибик, например, не увидел проблемы в уменьшении количества работающих. 

«Я не вижу, что это приведет к гибели города. Есть на Сахалине города, из которых больше людей уехало и процветают. Ну и что плохого. Останутся здесь 10 тысяч жителей. Что такого? Все, кто захотели, уехали. Старики уехали, молодые поехали учиться, тоже уехали. А почему они уехали? Да не хотят они здесь жить», – сказал он.

Его коллега Петр Тарасюк обратил внимание на приоритете в деятельности местных властей и депутатов: «Мне вообще не нравится такой подход в целом. На минутку займу вас. Что мы в Охе выбрали, по которой мы идем? И я в том числе по нему шел. Мы все наши усилия тратим на сферу досуга, парков, фонтанов и прочих не совсем нужных дел». 

Депутат предложил создать проект развития производства, заложить деньги в программу и бюджет. И, если не найдут поддержки, обратиться за помощью к Трутневу. 

Проговорив на тему запросов почти час, депутаты решили доработать тексты обращений и принять на сессии. На редакционную работу они отвели неделю.